Сегодня День рождения отмечает заслуженный врач РФ, главный анестезиолог-реаниматолог Магнитогорска, заведующий отделением анестезиологии-реанимации ГАУЗ «Городская больница №2» Вячеслав Петрович Попов. Чем не повод рассказать о враче еще раз и вспомнить портретный очерк, который был написан год назад к 70-летию врача, опубликован в "Магнитогорском рабочем" и стал победителем в номинации "Люди Магнитки" на городском журналистском конкурсе "Город и мы".
У него столько профессиональных наград, что ими можно завесить все стены его кабинета, который за сорок с лишком лет работы в отделении стал ему вторым домом. Но на стене только икона Луки Войно-Ясенецкого – подарок зятя-священника. За стёклами шкафа медицинские сувениры, фотографии внука, шеренги книг. Бормочет телевизор. Продавленный диван упирается в стол, заваленный бумагами. За столом в медицинской форме сидит уставший человек. «Сегодня сложный день, - глухо говорит Попов, - у меня тяжёлая пациентка лежит. Молодая девочка, шансы – 50 на 50».
Это значит, сейчас он не готов к разговору, мысленно не отпускает пациентку и её балансирующий шанс. Это постоянная аналитика, опора на огромный опыт, интуиция и вера в чудо, о чём он ещё расскажет. Это и про ответственность, которую он называет своей главной чертой. Все 46 лет врачебной практики он лично отвечает за результаты своего труда, ценит время и торопится успеть больше. «Юбилей, – усмехается Вячеслав Попов, - что в этом хорошего? Года – это не богатство. Так о чём будем говорить?».
Про лёгкую тяжёлую работу
Он жалеет слова, рассказывает бегло, словно отвлекается на интервью от важных дел. Да, в медицину тянуло с детства. Нет, сомнений не было. Желание отца видеть сына врачом стало подспорьем. Лёгкое поступление в челябинский мед. Лёгкое студенчество. Бросает вскользь: «не сильно упирался в оценки, всё шло само». Позже он скажет, что если любишь то, что делаешь, оно легко даётся. Его работа – про жизнь и смерть, и ежедневно он делает так, чтобы победила первая.
Медики знают: реанимация-анестезиология – самое стрессогенное направление. Даже в сложнейшей хирургии текучки нет, а молодой реаниматолог лет через пять может уйти в новую специальность. «В реаниматологии состояние напряжения ежеминутное – объясняет главный врач второй горбольницы Юлия Хрусталёва. – Вот пациент на грани жизни и смерти, и ты вместе с ним. Чуть-чуть недолил, вовремя не среагировал – и всё. А с экстренными больными скорость реакции меряется секундами. Нигде такого нет».
– Про что моя работа? – Попов пожимает плечами. – У нас цель одна – вылечить больного, как все врачи, только вылечить самого, – он нажимает на слово, – тяжёлого. А во-вторых, нас везде подстерегают осложнения, потому что мы занимаемся проблемами наркоза. Мы же не просто усыпляем и обезболиваем больного, но регулируем и поддерживаем все жизненно важные функции во время наркоза.
Это реанимация, где он, высокий, становящийся ещё выше в своём медицинском колпаке, заходит в палату. Как мне расскажут, ставки на жизнь взлетают, когда больным начинает заниматься Попов. «Он берёт всех, и тех, у кого мало шансов, и мы за них бьёмся. Он так поставил работу в отделении», – уточняет анестезиолог-реаниматолог Лариса Патракова. «Он и за последнего алкаша будет биться, – живо дополняет медсестра отделения, Ольга Вышегородцева. – Он из тех врачей, которые переживают за больных. Вот я не знаю, эта порода кончается. На нём лица нет, когда у него тяжёлый больной. Вот девочка была умирающая, чего эти дни ему стоили! Он переживал искренне, переживал за человеческую жизнь. Это для него нормально».
– У него ежесекундный анализ состояния пациента, – Юлия Анатольевна делает паузу. – Чуть какой показатель подрос, сразу: почему? Такого анализа состояния организма ни в одном отделении нет. Поэтому, если больному хотя бы минимальный шанс даёт природа и рядом Вячеслав Петрович, – его вытянут.
Когда Попов узнаёт эту характеристику, морщится: «Нескромно это, не надо так писать». Парирую: «Ведь это не ваши слова». «Ну и что, лучше убрать», - настаивает он.
Про раздражение, отчёты и личностей
Восприятие смерти у него профессиональное. Какая она, смерть, спрашиваю, и в ответ: «Не знаю. Во всяком случае, у нас немучительная, потому что человек без сознания». И тут же уточняет, что основной контингент – те, кто себя не бережёт. «То дома сидят, понимаешь, нянчат свой живот, вместо того, чтобы ехать в больницу, кто-то колется, пьёт, ВИЧ подхватил и не лечится».
- Можно привыкнуть к смерти?
- Человек ко всему привыкает. Но мы не циники, чтобы умер – и забыть, за каждый случай переживаешь. Но это неудовольствие вплоть до общего состояния медицины, где немало прорех и бестолковости. Сейчас покажу. – Он лезет в кипу бумаг на столе, – Такая дурость, больно смотреть. С каждым годом всё больше отчётов… Смотрите, это просто возмущает, – Вячеслав Петрович вытягивает лист и с выражением цитирует. – Удовлетворённость населения анестезиолого-реанимационной помощью. Как я должен это показать? Написали на тебя жалобу или нет? Да-нет, в цифрах? Вместо того чтобы заниматься человеком, историей его болезни, я сижу с бесконечными бумагами. Один из самых раздражающих моментов, мешающих работе, - это отчётность разная, причём не очень умная отчётность».
Он бывает вспыльчив. Его раздражает непрофессионализм, расхлябанность в работе. Потом корит себя: надо было без эмоций. Но для него высший ориентир в медицине – профессионал, а учитель и личность – понятия неразделимые.
- Кто на вас оказал влияние?
– Мы же говорим о личностях? Барг Иван Иванович, мой учитель, академик Астахов Арнольд Алексеевич, мой друг и учитель, Духин Валерий Александрович, бывший главный реаниматолог области, сейчас преподаёт. Гун Рудольф Семёнович, его считаю своим учителем.
Но сейчас учителем называют его.
Про человека, который учит
Годы врачебной практики Вячеслав Петрович сочетает с руководством. В его направлении ему важно всё в масштабах не только отделения – города. Он сохраняет стабильный коллектив в отделении, сумел так отладить связи с главными реаниматологами области и челябинской профильной кафедрой, чтобы в Магнитогорск направляли молодых реаниматологов. По его просьбам и на его имя.
Эта его преданность профессии во всём. Мог пойти в частный медицинский бизнес, но не пошёл: «Брать деньги с больных нехорошо». Мог стать главным врачом, отказался: «Зачем мне бумажки перебирать, я врач». Про него говорят: человек, который рад делиться знаниями. Он словно не просто ходит на работу – несёт миссию, стараясь отдать максимально много. Более 30 лет Попов – главный анестезиолог-реаниматолог Магнитогорска, а это рекорд в должности за всю историю города. Консультативная помощь 17 городским профильным отделениям, консилиумы и самые сложные случаи – в его ведении. Про его дипломатичность ходят легенды. «Он во многом волнорез, – говорят коллеги, – умеет решать вопросы, не обостряя. Мало с кем приходилось так находить общий язык».
Награды и звания стали естественным продолжением его дела. Вячеслав Петрович, смеясь, разводит пальцы сантиметров на десять: «Стопка грамот собрана вот такая», а потом серьёзно добавляет «Конечно, я благодарен за то, что мой труд был оценён. Но ведь это и ответственность, я не могу уже просто быть мальчишкой, должен соответствовать».
Он и соответствует. Пирамиду своих заслуг венчает собственной оценкой – сплочением городских анестезиологов-реаниматологов. «Мы помогаем друг другу». Много лет организовывает ежегодные областные научно-практические конференции анестезиологов-реаниматологов. Первым в области с врачами своего отделения стал заниматься экстракорпоральными методами лечения. Недавно в паре с Иваном Баргом разработал методику определения калия в клетке. Получены результаты, готовы статьи к публикациям. Рассказывает, что теперь методика апробирована на базе отделения, докторов поддержала кафедра, и на подходе не только внедрение открытия в России, но и защита по ней кандидатской молодым реаниматологом отделения. «Серьёзной диссертации, – акцентирует врач, – а не какой-то фикции».
Про веру, радость жизни и короля
– Вы верующий человек?
– Дочь замужем за священником, ну и я как-то с ними рядом. Но не религиозен, посты не соблюдаю. Я не фанатик религии, но вера у человека должна быть.
– И у врача?
– Думаю, для врача вера выступает дополнением. В вере заложены общие нравственные ценности. Если наркоман к нам поступил, а мы не будем желать ему добра, разве мы врачи? Для нас он не другой человек. Он может не вызывать симпатии, но нам нужно лечить, дело делать, добро. Это и есть лечение.
– Бог влияет на вашу работу?
– У нас есть шкала тяжести состояния больного, которая помогает делать по нему прогнозы. Бывает, что выживают и с минимальным процентом. Может, у Бога есть резервы, которые не учитываются нашими шкалами?
– На вас сильно сказалась профессия?
– Ещё как. Я привык всех строить (улыбается). Не терплю проволочек, не откладываю дело. И я всегда тороплюсь, быстро-быстро, напрямик. Я привык здесь:сказал – и всё будет исполнено. А дома сказал – и шиш, – и всё, я взрываюсь. Дома мне говорят, ты же не на работе. Пятилетнего внука заставил: принеси мне шланг. Он стоит как вкопанный. – Я же тебе сказал! – А ты что здесь, король, что ли? – Да. – Нет, ты не король. – А кто же здесь король? – Мама. (смеётся) – Дома не терпят такого отношения, а здесь терпят, конечно.
– Что такое жизнь?
– Это радость, – отвечает медленно. – Но без горести не познаешь радость. Переменчивость – это и есть жизнь.
– В чём удовольствие, радость от жизни?
– В спорте – раз (играет в волейбол всю жизнь – прим. авт.). В воспитании внуков – два. У меня большая радость за внуков, все они с головой на плечах. Старший в Москве, учится в музыкальном институте имени Шнитке по классу духовых. Внучка ещё в школе, у неё хорошо с математикой, туда пойдёт. Средний – в Московском кадетском корпусе, собирается быть военным врачом. У него получается, все мои книжки на даче перечитывает. И меньший, Нестор, один из самых способных. Изучает японский, английский, давно хорошо читает. Радость наблюдать, как они растут, радость видеть их непосредственность. Радость, когда ты вылечил больного. Это успех и гордость за себя. Радость от спорта. Радость от… не буду говорить, от чего ещё радость.
– Чего вам не хватает?
– Молодости. Возраст не абстрактное понятие. Старость – лишение многих радостей. Свой возраст ещё никто не переплюнул, и к смерти идёшь медленно, путём старения.
– Хотели бы ещё чем-то заняться в жизни?
– Мне трудно себя представить в другой ипостаси. Спорт? Но там финал наступает ещё раньше, чем в медицине. А что ещё? Я не рыбак, не охотник, я не могу убить животное, мне и рыбу-то жалко. Да и что там делать? Сидеть бесконечно и пить водку? Медицина для меня и работа и хобби
– О чём бы спросили Бога?
– Есть ли смысл в страданиях? Нельзя ли сразу райскую жизнь создать? Можно сделать человека абсолютно здоровым, абсолютно честным. Не мог ли Бог создать такое общество, которое не воевало бы, жило спокойно? Но, наверное, радость действительно не понять без горя.
---
