С лета больница на Уральской за несколько дней перепрофилировалась на прием пациентов с COVID-19.

Внутренняя территория городской больницы №2 на Уральской. У входа в приемный покой терапии по алой бумаге белым шрифтом – «Опасно. Красная зона. Проход запрещен». На улице непривычно мало людей. Меня обгоняет человек в защитном костюме, он похож на кокон гусеницы. Из окон палат гинекологии выглядывают мужские лица. Перед дверью приемного покоя тормозит карета скорой. Из нее появляются сотрудники в синих закрытых комбинезонах и, поддерживая под руки старушку, скрываются за дверью. Мимо проходит пара средних лет. Мужчина останавливается рядом со мной, а его спутница уверенно следует к дверям «приемника». Я не выдерживаю: «Вам туда нельзя». И ловлю резкое: «Это вам туда нельзя». «У нее ковид», – смягчая интонацию жены, мягко поясняет мужчина. С лета больница на Уральской за несколько дней перепрофилировалась на прием пациентов с COVID-19.

ВМЕСТЕ

Тогда больница развернула коечный фонд на 300 коек для лечения пациентов с новой коронавирусной инфекцией. Перестроили работу всех отделений, кроме гематологии, которая находится в отдельном здании. Отделили «красную зону» от чистых помещений.  Делали все экстренно. Все получилось, только работать пришлось буквально сутками. В те дни главный врач ГАУЗ ГБ2  Юлия Хрусталёва дома бывала набегами, жила на работе. Но для всего коллектива больницы такой режим и сейчас – абсолютно рабочий. Расслабляться не время.

В отделения, в момент ставшими инфекционными, и кислородную проводку провели, и закупили пульсоксиметры, кислородные концентраторы, электрические тонометры, выстроили систему шлюзов, разработали новую логистику и встретили мощнейшую поддержку не только медицинского сообщества, но и людей, далеких от медицины. Организации и частные лица переводили пожертвования, передавали в дар кислородную аппаратуру, помогали с ремонтом дорожного полотна на территории больницы, даже одноразовую посуду привозили. Благотворительный фонд «Металлург» доставил и установил в реанимации современный аппарат ИВЛ, подарил пять кислородных концентраторов. Общая беда очень сплачивает, но и радость от положительных результатов лечения – тоже большая и общая.

Кажется, все, кто мог, старались сделать все, чтобы медики не тратили усилия на лишнее, только лечили. Они и лечили, и лечат, почти все став на время инфекционистами. Сложные случаи решают вместе, по новой инфекции учатся постоянно. Сейчас работают по девятому пересмотру Временных методических рекомендаций «Профилактика, диагностика и лечение новой коронавирусной инфекции», а это измененные тактики ведения пациентов с разными состояниями, новые версии клинических рекомендаций, новые препараты и схемы их применения. Бесценный практический опыт нарабатывается ежечасно. Режим онлайн, говорят врачи. Спасает, как всегда спасала россиян, взаимная поддержка.

- Мы работаем дружным коллективом. Если бы у нас не было слаженности, работалось бы тяжелее, - единодушны медики. – Но если кто-то выбывает на больничный, это очень чувствуется.

ВЫХОД В КОСМОС

Ранним утром в маленькой ординаторской спокойно. Монотонно гудит лампа. Слышны мягкие щелчки клавиш клавиатуры. За рабочими столами две женщины в белых халатах -  врачи-неврологи неврологического отделения, теперь - третьего инфекционного.

- Простите, мы к вам спиной будем, - завотделением Галина Криушова чуть меняет поворот тела в мою сторону, но не отрывает глаз от монитора, спешит внести данные пациентов в информационную систему. – Нам еще много нужно успеть вбить, - и в доказательство показывает пачку бумаг.

- Каково это, неврологам стать инфекционистами? - спрашиваю.

- Обидно, что мы должны оставить любимую профессию, - спокойно говорит врач, - Но помогать людям – наш долг.

- Я напишу, что обидно, - предупреждаю.

- Пишите, - соглашается невролог. – Потому что самосознание каждого должно срабатывать в пользу основных мер профилактики. Но, к сожалению, люди не хотят жертвовать малым, а в результате жертвуют своими жизнями и нашими профессиями.

Медиков «красной зоны» спасают СИЗы. Плотные, непроницаемые для вирусов костюмы, в которых хоть и безопасно, но сложно. Сегодня сотрудники «красной зоны» привыкли работать мокрыми, видеть смутно сквозь запотевший пластик защитных очков, выливать по пол-литра воды из рукавов костюмов, когда переодеваются, испытывать судороги из-за потери солей и электролитов.

- Это выход в открытый космос  в скафандрах, - смеясь, находит сравнение Галина Криушова. – Костюмы не дышат, но мы носим их, чтобы оставаться в живых. А физиологически? Жарко. Выходим абсолютно мокрые. Маска настолько покрывается каплями, что я себя мухой называю, с фасеточным зрением через капельки. Надо взгляд фиксировать, поймать фокус, чистый угол обзора.

- Очки запотевают так, будто ты в бане, - добавляет невролог Нигора Абдурахманова. – Задерживаешь дыхание - они отходят, а начинаешь дышать - снова запотевают.

Если у тебя что-то чешется, рукой себе не поможешь. Нигора Сапарбаевна двигает спиной по спинке стула, показывая, как они решают эту проблему, будучи в костюмах. «И в туалет мы в эти четыре часа не хотим», - снова смеются обе.

Через четыре часа они выходят в чистую зону, чтобы продолжить работать. Здесь, в маленькой ординаторской, они поменяют схемы лечений, заполнят десятки историй болезни и прочие нескончаемые, но нужные бумаги. Никто из них не уйдет из больницы, пока не закроет все вопросы по пациентам. Отделения и ординаторские все больше становятся для них домом, и это не избитая метафора, а объективная реальность.

- Почему так задерживаемся? – переспрашивают врачи. – Мы стараемся, чтобы пациент мог уйти от нас с готовым документом, не ждал, не возвращался. Но  почему-то у нас не отменяют проверки страховых компаний. Когда нам приносят, помимо 17 выписанных и 11 поступивших, еще пачечку из 60 историй, которые нужно именно сегодня проверить и отдать, - сетуют собеседники.

«ВЕЧЕРОМ ПОЙДУ ДОМОЙ ГЕРОЕМ»

Ковид поражает нервную систему. Часто пациент становится нервозным, несдержанным, вымещая раздражение на того, кто рядом. Слишком часто – на медика, иной раз отрицая любые действия врачей и медсестер по его лечению.

- Это какая-то жесткая требовательность, которой стало непомерно много, - с горечью рассказывает Галина Юрьевна. - Люди жалуются, с выдумкой пишут о халатном отношении. Знаете, мы для себя нарисовали схему, пирамиду пациента. Когда человек с высокой концентрацией вируса поступает на госпитализацию, он почти всегда демонстрирует легкую иронию, мол, что это вы тут лечить собрались. Потом приходит неверие в то, что им занимаются достаточно, а потом наступает время жалоб на врачей. Ну, это наши клинические наблюдения, - улыбаясь, заключает она.

- Но вы знаете, что в медиа вы сейчас однозначно герои?

- Не знаю, где из нас делают героев, мы пришли домой, перекусили – и спать, - снова смеется Галина Юрьевна. У неё нет времени, чтобы увидеть десятки благодарностей, которые пишут выздоровевшие люди в соцсетях, в том и числе и отделению неврологии. – Вы рассказали, теперь знаем, вечером пойду домой героем, - шутливо добавляет она. - Но мы обычные люди, не небожители, но и не какая-то тряпочка, о которую можно вытирать ноги. Вот и все.

- А что помогает пациенту выздороветь…

– Когда у человека с самого начала положительный настрой на исцеление, - подхватывает доктор. - У него хороший контакт с врачом, выполнение всех рекомендаций. Мы же их учим, вплоть до того, что надо есть и пить. Когда у человека высокая температура, ему не хочется есть, а надо, чтобы выздоравливать. Когда человек «горит», ему нужен определенный объем жидкости, определенный объем энергии в организме, чтобы побороть вирус. Резерв у организма есть, но ему надо помогать. Вот так и уговариваем, объясняем. Иногда пациенту нужно подолгу лежать на животе, это называется прон-позиция, она способна замедлить процесс воспаления. Когда приходит наш инструктор ЛФК и обучает пациентов, как правильно делать гимнастику. Вот такие пациенты достаточно хорошо выходят.

Кажется, ковид проверяет на прочность не просто систему здравоохранения, - самих рядовых медицинского фронта и их домашних. Семьи приняли новую реальность с большим достоинством и стали невероятной группой поддержки своих супругов-медиков.

- Мой муж с пониманием относится, - мягко отвечает Нигора Сапарбаевна, - потому что это наш долг, - и добавляет негромко. - Врач должен.

Вечером за женой-врачом приезжает муж. Дома их ждет ужин, приготовленный его руками, трое детей, за которыми он теперь присматривает сам. А утром – снова в госпиталь.

– Утром встаем и настраиваемся: надо идти на работу, - немного смущаясь, но уверенно говорит Нигора Абдурахманова и рассказывает, как хорош отпуск в школьные каникулы, чтобы хоть так побыть с детьми.

«ВСЕ НОРМАЛЬНО, МЫ ПРОДЕРЖИМСЯ»

Юлия Кручинкина 20 лет работает в реанимации медсанчасти, а сейчас взяла подработку в одном из таких же отделений «красной зоны» ГАУЗ ГБ2. «На одну ставку тяжеловато жить», - объясняет она. 

Новую ставку Юлия, привычная к самым тяжелым больным, с лихвой окупает небывалой нагрузкой. Ее смена – это 12 часов, и в день, и в ночь. Объем назначений огромный, и все эти многочисленные капельницы, анализы, уколы и прочее медсестры и медбратья проводят круглосуточно. В перерыв они стараются побыстрее спуститься в чистую зону, чтобы успеть хотя бы перекусить и заскочить в туалет. Но их время отдыха часто зависит от больных. 

- Если у нас кто-то тяжелый лежит, то мы быстро-быстро, - по-доброму, без капли сожаления рассказывает Юлия. - Меняемся вот так. Нам надо еще истории посмотреть, чтобы назначения выполнить, в карте отметить. А еще мы костюмы снимаем, в душ идем, старое в обработку, переодеваемся в чистой зоне в чистое, а потом все снова. Мокрые ходим, - с непередаваемым оптимизмом констатирует она. 

Это она про СИЗы, без которых – никак, но и в них, как и в истории неврологов, непросто.

- Когда я пришла в «красную зону», для меня было очень непривычно работать в таком костюме. Там же столько всего надеваешь: сапоги, две пары перчаток, скафандр этот, очки, маску, респиратор. В нем оказалось так тяжело дышать. Я просто с больными стояла и задыхалась, а ведь надо еще инъекции делать. Наклоняешься, а если попасть не можешь сразу, стоишь над больным долго, обливаешься пОтом, дышать нечем и думаешь «Сейчас лягу рядом с ним». Но потом все нормально, прокапал, пошел. Привыкаю, по-другому как?  Пациенты говорят: «Девочки молодцы, держитесь». Мы им: «Все нормально, не переживайте, мы-то продержимся, главное, чтобы у вас все побыстрее было хорошо». Вот мы и держимся, - смеется медсестра, - приходим с хорошим настроем, так и работаем. Людей жалко, им дышать сложно. Ты идешь здоровая, спокойно вдыхаешь кислород, а они... Сочувствуешь, переживаешь, конечно. У меня мама в таком же возрасте, понимаешь, что любой может заболеть.

- Не опасаетесь работать в «красной зоне»?, - спросила я ее.

- Я с 2000 года в реанимации работаю, привыкла к тяжелым больным. Мне нравится спасать, помогать. Я в другом отделении не смогу, там спасать некого, - шутливо отвечает Юлия. – Для меня это норма. А заразиться здесь не боюсь, я ведь где угодно могу поймать вирус.

КАК ПОМОЧЬ ВРАЧАМ

У главного реаниматолога Магнитогорска, заведующего анестизиологией-реанимацией второй горбольницы Вячеслава Попова со временем туго. Сегодня оно вообще на вес золота. Реанимация серьезно усилена, в ней не только больше коек (18 вместо 8), но и появился новый серьезный аппарат ИВЛ. Сюда попадают самые сложные пациенты: люди с хроническими заболеваниями, лишним весом, пожилые. Поэтому для Вячеслава Петровича и дискутируемый в обществе вопрос о целесообразности личной безопасности - ношения масок и сохранения социальной дистанции – однозначен: и дистанцию соблюдать, и маски носить.

- Безмасочников правильно штрафуют, - убежден врач. - Иду по рынку, столько покупателей без масок. Неэффективны, говорят. Какая глупость! Заражение зависит и от количества попавших вирусов. Через маску в организм попадут не все, это уже в какой-то степени спасение. То есть с миллионом организм справится, а с пятью миллионами – нет. Во-вторых, это растянет напряжение лечебных учреждений, когда люди поступают массово. Страшно, что молодежь заражает своих стариков, приносят им домой. Расслабляться сейчас нельзя, хотя бы до вакцинации.

- Будете вакцинироваться? – спрашиваю.

- Буду, - без колебаний отвечает он.

Об этом  же говорит и известнейшая в Магнитогорске врач-инфекционист Татьяна Логинова. Опыт работы с инфекциями у нее колоссальный. Больше 30 лет она работала инфекционистом в поликлинике. Но с августа тоже ушла в «красную зону».

- Ковид с нами останется навсегда, как грипп. Что делать? Есть два способа получить антитела: привиться или переболеть. Прививаться буду обязательно. Сейчас ситуация улучшается. К нам все реже поступают тяжелые пациенты. Но несмотря на это нельзя расслабляться: остаются маски, чистые руки и социальная дистанция. Эти меры работают, особенно если их будут применять все, то есть массово.

С той же уверенностью о пользе «малой меры» рассуждает и Галина Криушова:

- Коронавирус еще долго будет, и волн никаких не было, мы жили в состоянии инфицирования. Когда вирус есть, как испанка, он же полтора года длился, пока не наработался коллективный иммунитет. А это новый вирус, и организм человека не готов. Но человек перестал бояться, стали собираться компании, а ведь меры профилактики так просты. Ношение масок, не собираться в большие группы, то есть беречь друг друга. Это посильно. Для этого не надо привлекать полицию, разгонять всех по квартирам. Но люди отказываются от малых мер, в результате рискуют своими жизнями и нашими профессиями.

- Для чего нам весь этот опыт? – напоследок спросила я.

- Опыт нужен, он как большой чемодан, - ответила Криушова. - Ты туда складываешь, складываешь, а потом приходит момент – открываешь, а у тебя на все случаи все есть. Просто носишь с собой, чтобы потом когда-то достать то, что надо.

--- 

Наталия Черепанова для "Магнитогорского рабочего" 

По ссылке - текст в пдф-версии номера.